Публикуемые политические рейтинги не адекватны новой реальности

Левада-Центр опубликовал данные традиционного соцопроса, посвященного выборам президента и парламента, – как бы проголосовали граждане, если бы делать это пришлось в ближайшее воскресенье. Результаты привычны: 30% за Владимира Путина и «Единую Россию», рейтинг Михаила Прохорова и Алексея Навального в пределах 1–3%, от 23 до 26% не знают, кому отдать свой голос, 23% не пошли бы на думские выборы, 16% – на президентские, а еще 14% не решили, стали бы они выбирать главу государства или нет. 

Примечательность этой публикации в том, что появилась она после сентябрьских выборов, на которых социологи выступили неудачно, если не сказать – провально. Они не смогли, в частности, спрогнозировать явку в Москве и процент кандидата от оппозиции, который набрал в два раза больше, чем предполагалось. Это не означает, что политические опросы перестали быть актуальными. Это означает, что они должны стать другими, с новыми темами, вопросами, акцентами, а не воспроизводить прежний шаблон с прежними данными, как если бы в сентябре ничего важного не случилось. 

Главным объектом внимания и изучения со стороны социологов должна стать та половина населения, которая не имеет четких политических преференций, не участвует в выборах принципиально или готова предпочесть голосованию какое-то другое, более важное дело. Традиционные опросы, посвященные гипотетическим выборам, практически ничего об этих людях не говорят. Вместе с тем именно эти 50%, их активность или, напротив, пассивность решают исход голосования. 

30% Путина или 1% Навального – лукавые цифры. Российская публичная политика имеет вулканический характер: короткие периоды извержений, привязанные к выборам, и длинные отрезки полного или относительного спокойствия, когда политическая жизнь еле теплится. После сентября стало ясно, что рейтинги Путина, Навального или Зюганова в состоянии покоя не представляют особого интереса, потому что в этих условиях факторы, влияющие на реальный результат политиков, просто не действуют. В частности, массовый избиратель плохо восприимчив к политической информации, следовательно, любому политику затруднительно повысить уровень собственной узнаваемости. И наоборот, в период избирательной кампании это можно сделать довольно быстро. 

Половина опрошенных, не определившихся с кандидатом или собственной моделью поведения во время выборов, но в период политической активизации напрямую влияющих на исход голосования, остаются для социологов загадкой, terra incognita. Не до конца понятны мотивы, по которым они не ходят на выборы, и попыток разобраться в том, почему это происходит, по большому счету не предпринимается. Что может вынудить половину населения изменить свое поведение? Способна ли власть мобилизовать этот затаившийся, теневой электорат? Или это проще сделать оппозиции? В каких условиях оппозиция может этого добиться? Каков запрос избирателя и насколько определенным, четким он является? Какой могла бы быть явка, если бы выборы состоялись в ближайшее воскресенье? И каков уровень протестных настроений среди тех, кто не определился с выбором? Вот набор актуальных вопросов, на которые стандартные социологические пресс-выпуски не дают ответа. 

Социологи, по сути, так и не попытались разобраться с низкой явкой на московских выборах, понять, почему граждане их проигнорировали. Неудачная дата? Общая удовлетворенность, как считают в администрации президента? Или общее неверие в то, что от выборов что-то зависит? Если верен последний вариант (и именно социологи должны узнать, так ли это), любые опросы о гипотетических выборах тем более бессмысленны: в стране, где от людей ничего не зависит, рейтинги Путина или Навального могут быть произвольными. 

Независимая газета